Вообще, охота вместе с рыбной ловлей были главнейшими занятиями людей, бродивших по таежно-озерным просторам древней Карелии, богатой лесной дичью. Шкуры и мясо требовались людям и во времена неолита. А сто лет назад – возможность заработать хоть какие-то деньги: пушнину продавали скупщикам, которые сбывали ее в Петербурге, торговали ею на ярмарках, везли в Финляндию.

Интересно, что далеко не в каждой деревне был профессиональный охотник, который бы жил этим промыслом, но почти каждый мужчина время от времени охотился в лесу. Статистики подсчитали – еще 140 лет назад охотой занималась треть (!) взрослого населения края.

Конечно, когда каждый третий идет в лес с капканами и ружьем, любой эколог схватится за голову. Сухие цифры: за 1891 год в губернии было добыто 107 тысяч белок, 11 тысяч зайцев 329 медведей, 47 волков… Причем, самое ценное в этих зверях была именно шкура, а не мясо. Не верьте тем, кто ратует в карельских ресторанах за такой деликатес, как мясо лесных зверей. Чаще всего оно считалось «поганым», а в пищу обычно употреблялась лесная дичь – рябчики, куропатки, тетерева. Этих бедняг за тот же 1891 год набралось до 70 тысяч штук. А еще не будем забывать о лисицах, оленях, лосях, барсуках, росомахах, куницах, горностаях, норках, песцах, рысях…
 

Охотника называли полéсником, а охоту - полéсней. У каждого охотника была своя тропа в лесу – «пýтик», по которой он расставлял свои ловушки. «Путик» возвращал охотника к дому и мог охватывать до 15 километров. Каждый раз полесовщик проходил это расстояние – сперва, когда расставлял ловушки, потом, когда проверял их. Путик переходил по наследству, от отца к сыну, но если охотник забрасывал его, то эту тропу мог взять себе любой охотник.

Ранее было рассказано о тех смельчаках, кто бил «зверя» - медведя. Сегодня мы поговорим об охотниках, которые охотились на мелкую дичь.
 

На мелких зверей и птиц охотники устанавливали силки – небольшие ловушки из конского волоса с пеньковыми концами, надетыми на можжевеловую дужку. Осенью каждый охотник ставил от 200 до 500 силков. Ставили их в холодное время года, когда тушка животного, попавшего и погибшего в силках, не так сильно портилась.

Люди хитро использовали естественные ловушки: любой расщепленный высокий пень на лисьей тропе мог стать смертельным капканом для лисы - охотник снабжал его острые зубцы приманкой. Лисица прыгала, попадала лапами в щели и застревала. Делали и специальные капканы-трезубцы, которые назывались «рожны». Помните выражение «лезть на рожон»?

Для ловли птиц использовали ловушку, позволявшую ловить их живьем - «ступу» или «пасть». Осенью, когда созревали ягоды, или рядом с овсяным полем вбивали в землю высокие жерди по кругу. В центр крепили самую высокую жердь с приманкой на неустойчивой жердочке. Птица садилась на нее и падала вниз, где и оставалась, не имея возможности взлететь. Иногда ступа так набивалась тетеревами, что верхние давили нижних своей тяжестью.

В конце XIX века на смену деревянным ловушкам постепенно приходят металлические капканы кустарного и фабричного производства. Если деревянные капканы не пахли ничем, то с приходом железных охотникам приходилось хитрить. Чтобы отбить запах металла и ржавчины, капканы варили со смолой, вываривали в можжевельнике, вереске. Выварив, к ним больше не притрагивались голыми руками, используя рукавицы. При установке капканов их маскировали, делая незаметными для зверя. Капканы для зимней охоты на зайцев (кляпцы) обшивали белым холстом, чтобы они были не заметны на снегу.

Капкан. Россия. 1 половина ХХ в. Национальный музей Республики Карелия
 

В 19 веке в ходу у охотников было самое разное оружие. Это мог быть как самострел, мало изменившийся с эпохи средневековья, так и нарезное ружье «малопулька», заряжавшееся с дула с помощью шомпола, как делали еще стрельцы в 17 веке. Сто-двести лет назад такие ружья изготавливались карельскими доморощенными мастерами. Как тогда говорили: «Ствол от Щукина, ложе с Лыкина, замок с Казани, курок с Рязани, а забойник (шомпол) дядя из полена сделал». Как ни иронизировали охотники, но винтовки-малопульки производства карельских кустарей из села Паданы имели исключительно точный бой. Вообще же олонецкие охотники славились своей меткостью, ведь они привыкли бить лесных зверушек, целясь в пасть, чтобы не портить шкурку. А тот, кто делал один промах из десяти выстрелов, считался посредственным стрелком.

К шомпольным ружьям требовался охотничий «припас», состоящий из пороховницы для хранения пороха, мерки для пороха, двух-трех холщовых мешочков для пуль, дроби, пыжей. Пороховницы делались из коровьего рога или дерева. Помимо «припаса», охотник имел при себе нож с ножнами, топор, заплечный мешок или сумку, накомарник-кукель, зимой лыжи, снегоступы.

Когда в 1870-е годы были снижены цены на порох, ружья стали доступнее большей массе охотников. Наряду с самострелом и «малопулькой» у деревенских охотников появилась новинка в виде гладкоствольного охотничьего ружья, заряжавшегося с казенной части. Из Петербурга в деревни везли ружья не только отечественного производства (Тула, Ижевск, Сестрорецк), но и заграничные – немецкие производства заводов Круппа, английские и даже американские. Эти ружья, как и другое охотничье снаряжение, можно увидеть на выставке «Натуральное хозяйство» в Национальном музее Республики Карелия.

Е.Логвиненко, фото из Национального музея Карелии