Похожие на сетчатые шатры рыбные клетки принадлежат Open Blue – крупнейшей в мире акваферме, расположенной в открытом море. Водолазы, стоящие наверху, накачали в полые центральные стойки-поплавки сжатый воздух, чтобы клетки всплыли на поверхность для очистки. Разведение рыбы в открытом море – это новый шаг в развитии аквакультуры.
Аквакультура и Марикультура - Как вырастить лучшую рыбу и кому это нужно
Мы находимся в темном и влажном складском помещении, расположенном у подножия Голубого хребта в штате Виргиния. Бил Мартин берет ведро с коричневыми гранулами и высыпает их в длинный бетонный бассейн. Поверхность воды мгновенно вскипает: толстые белые рыбы размером с суповую тарелку, тиляпии, устремляются к корму. Мартин, глава Blue Ridge Aquaculture, одного из крупнейших в мире рыбоводных хозяйств в закрытых помещениях, улыбается, наблюдая за суматохой. [Тиляпия культивируется и в России, ученые даже вывели свой гибрид – тимирязевскую, но наши прилавки забиты тиляпией из тесных садков Китая. – Прим. российской редакции.]
Тиляпия в садках на озере Бай – крупнейшем на Филиппинах – задыхается от «цветения» водорослей, которое сама и породила. Перенаселенное озеро производит большое количество рыбы, однако избыток питательных веществ приводит к размножению водорослей. Их остатки выедают бактерии, при этом поглощая кислород – и убивая рыбу.
«Нильская тиляпия – это та самая рыба апостола Петра, которой Иисус Христос накормил голодных», – говорит Бил, и в его голосе появляются обертоны проповедника. Впрочем, в отличие от Иисуса Христа, Мартин не раздает рыбу бесплатно. Ежедневно он продает пять тонн живой тиляпии на «восточные базары» от Вашингтона до Торонто и собирается открыть новую рыбную ферму на Западном побережье. «Образец для нас – птицефермы, – говорит он. – Разница заключается в том, что наши рыбки живут счастливой жизнью». – «Откуда вы это знаете?» – спрашиваю я, отмечая про себя: тиляпий в садке так много, что даже апостол Петр вполне мог бы пройти по ним пешком. «Если они несчастны, то умирают, – отвечает Мартин. – А я еще не потерял ни одного садка».
С 1980 года общемировая продукция рыбных ферм выросла в 14 раз.
Рыбные хозяйства растут на фоне падения уловов. В результате роста спроса и оскудения многих промысловых акваторий от перелова сегодня уже почти половина морепродуктов выращивается искусственно. На протяжении нескольких десятилетий аквакультура показывала рост, превышающий 10 процентов в год. По большей части этот рост приходится на страны Азии, где сосредоточено 90 процентов акваферм.
Может показаться, что промышленная зона в Аппалачах – не самое удачное место для разведения нескольких миллионов уроженцев Нила. Однако сегодня крупные рыбоводческие хозяйства появляются повсюду. С 1980 года общемировая продукция рыбных ферм – от яркой семги до невзрачных трепангов (голотурий), которые могут прийтись по сердцу только китайскому повару, – выросла в 14 раз. В 2012 году она составила более 70 миллионов тонн, впервые превзойдя производство говядины и достигнув почти половины потребляемых в мире рыбы, креветок и моллюсков. Ожидается, что рост населения и его доходов, а также здоровая репутация морепродуктов приведут к тому, что только в ближайшие 20 лет спрос на них повысится не менее чем на 35 процентов. Между тем общемировой вылов морской рыбы не растет, и, по мнению экспертов, это означает, что дополнительный объем морепродуктов нужно будет производить на фермах.
«Невозможно получить всю необходимую нам белковую пищу из морской рыбы, – объясняет Розамунда Нейлор, эксперт по продовольственной политике из Стэнфордского университета, проводившая исследования рыбоводных хозяйств. – Но люди настороженно относятся к перспективе создания ферм нового типа, на сей раз в океане. Им хочется, чтобы здесь все было устроено правильно с самого начала». Причины для подобных опасений действительно существуют.
«Синяя революция». Новая продовольственная революция, благодаря которой на прилавках магазинов появились дешевые замороженные креветки, семга и тиляпия в вакуумной упаковке, породила проблемы, свойственные и обычному сельскому хозяйству: разрушение природных экосистем, загрязнение вод и беспокойство относительно безопасности купленной еды. В 1980-е годы огромные площади мангровых лесов уничтожили бульдозерами, чтобы построить фермы, где сегодня выращивается значительная доля креветок. Отходы этих ферм – отвратительная вонючая смесь из остатков кормов и дохлой рыбы – весьма распространенный источник загрязнений в Азии, где выращивается 90 процентов всей рыбы в мире. Чтобы предотвратить гибель рыбы от болезней в переполненных садках, некоторые азиатские производители используют антибиотики и ядохимикаты, запрещенные в США, Европе и Японии. Сейчас Соединенные Штаты импортируют 90 процентов потребляемых в стране морепродуктов – и лишь около двух процентов из них проходят проверку Управления по контролю за продуктами и лекарствами. В 2006 и 2007 годах сотрудники управления обнаружили в азиатских морепродуктах множество запрещенных веществ, в том числе канцерогены.
И в других частях света рыбоводные хозяйства несвободны от проблем. Фермы по разведению семги, за последние 30 лет заполонившие первозданные фьорды от Норвегии до Патагонии, несут убытки из-за паразитов, загрязнения и болезней. Проблема возникла не из-за разведения рыбы и других морепродуктов как таковых, а из-за стремления удешевить это производство и обогатиться за счет него.
Китайцы начали выращивать карпов на рисовых чеках по меньшей мере 2,5 тысячи лет назад. Но сегодня, когда аквафермы страны производят по 40 миллионов тонн рыбы в год, садки обрамляют километры речных, озерных и морских берегов. Фермеры выпускают в свои пруды быстрорастущие виды карпа и тиляпии и используют концентрированные корма, чтобы рыба быстрее вырастала до максимально возможных размеров.
«Я был под большим впечатлением от достижений "зеленой революции" в выращивании зерновых и риса», – говорит генетик Ли Шифа из Шанхайского океанологического университета. Ли называют отцом тиляпии: он вывел быстрорастущий гибрид, ставший основой успеха китайских ферм, которые ежегодно производят по полтора миллиона тонн этой рыбы, причем существенная ее часть идет на экспорт. «Благодаря хорошим гибридам, – говорит Ли, – может возникнуть сильная индустрия, которая накормит людей. Это моя работа: получить лучшую рыбу, больше рыбы, чтобы фермеры богатели, и становилось больше пищи».
Как добиться этого без загрязнения окружающей среды и распространения заболеваний? Для производителя тиляпии Била Мартина ответ прост: нужно разводить рыбу в бассейнах, а не в садках, расставленных в озерах или морях. «Эти самые садки – просто черт знает что, – рассуждает Мартин, сидя в своем кабинете, стены которого украшены охотничьими трофеями. – Морские вши [паразитические веслоногие рачки], болезни, бегство и гибель рыбы. Сравните это с полностью управляемой средой и незначительным воздействием на океан – возможно, самым низким, какого мы только можем добиться. Если мы не оставим океаны в покое, матушка-природа может дать нам такого пинка, что мало не покажется».
Однако рыбоводное хозяйство Мартина тоже не подарок. Чтобы рыба не гибла, требуется использовать водоочистную систему – настолько большую, что ей мог бы воспользоваться какой-нибудь маленький городок; электричество, на котором она работает, получают за счет небезотходного сжигания угля. Мартин очищает около 85 процентов воды в своих бассейнах, а остальная – с высоким содержанием аммиака и нечистот – поступает на местную водоочистительную станцию; объемные твердые отходы отправляются на мусорную свалку. Чтобы возместить потери воды, каждый день Мартин выкачивает из подземного водоносного слоя более миллиона литров. В будущем он намерен очищать 99 процентов воды и самостоятельно производить электричество из метана, который можно получать из отходов фермы.
Но до осуществления этих задумок еще несколько лет. И хотя Мартин убежден, что будущее – за водоочистными системами, пока лишь несколько компаний выращивают рыбу (в том числе семгу и форель) в бассейнах.
Ранним утром китайские фермеры отправляются ухаживать за подводными полями водорослей у города Фудзи. Благодаря таким фермам Китай выращивает 12 миллионов тонн продовольствия, не используя ни почву, ни пресную воду, ни удобрения, кроме тех, что и так стекают с суши. Океаны покрывают 71 процент поверхности Земли, но дают менее двух процентов нашей пищи – пока.
Открытые воды. А вот Брайан О’Хэнлон задумал устроить все иначе. Тихим майским днем мы с 34-летним главой компании Open Blue лежим на дне огромной многоугольной рыбьей клетки, в 20 метрах ниже кобальтово-синей поверхности Карибского моря, в 10 километрах от берегов Панамы, и наблюдаем, как 40 тысяч кобий совершают над нами медленные, гипнотизирующие пируэты. Пузырьки из наших аквалангов устремляются вверх, к ним навстречу; одна из рыб приостанавливается, чтобы посмотреть сквозь стекло моей маски. В отличие от тиляпии Мартина и даже от семги в коммерческих садках, у этих четырехкилограммовых юнцов достаточно пространства.
Детство О’Хэнлона, торговца рыбой с Лонг-Айленда в третьем поколении, прошло на Фултонском рыбном рынке в Бронксе. В начале 1990-х семейный бизнес обанкротился из-за падения вылова трески в Северной Атлантике и введения таможенной пошлины на ввоз семги из Норвегии. Отец и дяди О’Хэнлона твердили, что будущее рыбной промышленности – за фермами. Поэтому еще подростком он начал выращивать мексиканских луцианов в большом подвальном бассейне родительского дома.
Теперь, перебравшись к берегам Панамы, Брайан управляет крупнейшей в мире рыбной фермой из тех, что расположены в открытом море. У него две сотни наемных работников, большой рыборазводный цех на берегу и флотилия ярко-оранжевых баркасов, которые обслуживают с десяток огромных клеток, где может содержаться более миллиона кобий. Эту рыбу любят рыболовы-спортсмены, но ее коммерческий вылов невелик, поскольку в природе она не плавает большими косяками. Фермеров же кобия привлекает тем, что очень быстро вырастает, и ее мясо, как у семги, богато жирными кислотами омега-3. А ее белое, мягкое филе, по утверждению О’Хэнлона, мечта любого, самого придирчивого шеф-повара. В прошлом году он поставил 800 тонн кобии в лучшие рестораны США, а в следующем рассчитывает удвоить эту цифру – и наконец получить прибыль.
Держать рыбную ферму в открытом море весьма накладно. И если большинство хозяйств, разводящих семгу, находятся в защищенных бухточках, то там, где закреплены клетки О’Хэнлона, волны вздымаются на шесть с лишним метров. Но именно движение воды и важно – оно позволяет избежать загрязнения и болезней. Эти клетки отличаются от типичной лососевой фермы не только во много раз меньшей плотностью их населения, но и тем, что их постоянно промывают течение и волны. Пока О’Хэнлону ни разу не приходилось использовать антибиотики.
Гигантские гребешки – мизухопектен хоккайдский – естественный фильтр: они развиваются, поглощая отходы жизнедеятельности рыб на экспериментальной ферме у берегов канадского острова Ванкувер. Трепанги и морская капуста довершают очистку вод, поступающих из садков с угольной рыбой.
Исследователи из Университета Майами не обнаружили ни малейших следов рыбных отходов в окрестностях клеток О’Хэнлона. Они полагают, что унесенные водой нечистоты поедает голодный планктон. В Панаме О’Хэнлон работает потому, что разрешения на строительство клеток в США он получить не смог. Общество обеспокоено загрязнением окружающей среды, а кроме того, созданию подобных ферм решительно противодействуют рыболовецкие компании. Но Брайан убежден, что он – один из предвестников аквакультуры нового типа. «За такими фермами – будущее, – говорит он, когда мы, попрощавшись с кобиями, возвращаемся в оранжевый баркас. – Именно так должна развиваться наша индустрия, особенно в тропиках». По его мнению, с помощью водоочистительных систем, как у Мартина, никогда не удастся произвести достаточное количество рыбы: «Чтобы такая ферма приносила прибыль, она должна быть подобием откормочного хозяйства для скота – в садки приходится впихивать столько рыбы, что главной заботой владельца становится следить за тем, чтобы она не передохла».
Новые времена. У рыбы есть одно большое преимущество перед скотом: ей нужно куда меньше корма. Если для того чтобы произвести один килограмм рыбы, требуется чуть больше килограмма корма, то для производства килограмма курятины нужно около двух килограммов фуража, свинины – без малого три, а говядины – почти семь. Однако у некоторых видов садковой рыбы, обожаемых богатыми гурманами, есть и недостаток: это прожорливые хищники. Кобия быстро растет, потому что пожирает мелких рыбешек и ракообразных или, как на фермах, – гранулы, состоящие из рыбной муки, рыбьего жира и – по большей части – молотого зерна. Рыбную муку и жир получают из мелких сардин и анчоусов, косяки которых ходят у тихоокеанских берегов Южной Америки. Эти рыбные места – одни из самых богатых в мире, но и они начинают истощаться.
Защищаясь от нападок экологов, владельцы рыбоводных хозяйств переходят на разведение всеядных видов вроде тиляпии и используют корм на основе сои и зерна. Доля кормовой рыбы в производстве килограмма продукции упала на 80 процентов. «А могла бы быть еще ниже, – говорит Рик Берроуз, занимающийся разработкой рыбьих кормов в лаборатории Сельскохозяйственного департамента США в Бозмене, штат Монтана. – Рыбе не нужна рыбная мука: ей нужны питательные вещества. Вот уже 12 лет мы держим радужную форель на вегетарианской диете. Фермы могли бы отказаться от рыбной муки хоть сегодня, было бы желание». Заменить рыбий жир сложнее, поскольку именно в нем содержатся те самые ценные жирные кислоты омега-3. В море они образуются вначале пищевой цепочки, а затем передаются все дальше, накапливаясь по пути во все более высоких концентрациях.
Вопрос о том, чем кормить рыбу, может в итоге оказаться важнее для будущего планеты, чем вопрос о том, где ее выращивать. «Сама идея о перемещении садков на сушу или в открытое море возникла не потому, что недостает места в прибрежной зоне», – говорит Стивен Кросс из Университета Виктории в Британской Колумбии, много лет консультировавший власти и владельцев рыбных ферм в разных странах по вопросам охраны окружающей среды. Да, говорит он, из-за загрязнения прибрежных районов лососевыми фермами вся индустрия приобрела дурную репутацию – но сегодня даже они выращивают в 10–15 раз больше рыбы, чем в 1980-е и 1990-е годы, а загрязняют океан заметно меньше, чем тогда. Сам Кросс пытается создать что-то новое и еще менее опасное для природы в укромном уголке острова Ванкувер.
Сулейман Шейх показывает пресноводных креветок, выращенных в принадлежащем его отцу маленьком пруду вблизи города Кхулна, Бангладеш. Это экспортный товар, приносящий хорошую прибыль. Его семья выращивает в том же пруду рыбу, а в сухой сезон – рис, удобрением для которого служат рыбные отходы. Такая поликультура позволяет в три раза повысить объемы продукции без особого ущерба для природы.
Идею он почерпнул у древних китайцев. Более тысячи лет назад, во времена династии Тан, китайские крестьяне создали на небольших земельных наделах замысловатую поликультуру, элементами которой были карпы, свиньи, утки и растения: помет уток и свиней использовался для удобрения прудовых растений, которыми питались карпы. Затем карпов стали запускать в рисовые чеки, где эти всеядные рыбы пожирали насекомых-вредителей и сорняки, а также удобряли рис – прежде чем стать пищей для людей. Эта поликультура стала основой традиционного рыбно-рисового рациона, которого многие века придерживались миллионы китайцев. Она и сегодня используется в Китае более чем на трех миллионах гектаров рисовых полей.
В одном из фьордов Британской Колумбии Кросс создал свою поликультуру. Он кормит только один вид – выносливого уроженца северных вод Тихого океана – угольную рыбу. Немного ниже по течению от садков Кросс разместил корзины, полные местных видов устриц и морских гребешков, а также мидий, которые фильтруют загрязненную воду. Рядом с корзинами высажены длинные ряды водорослей морской капусты, которую используют для приготовления салатов и в медицине, а также для производства спирта; эти водоросли еще тщательнее очищают воду, усваивая часть отходов. На морском дне, в 25 метрах под садками, лежат трепанги, которые в Китае и Японии считаются деликатесом, и всасывают несъеденные и потому оседающие на дно частички пищи. Угольную рыбу, уверен Кросс, можно заменить любым другим видом и использовать эту систему в существующих рыбоводных хозяйствах в качестве гигантского очистительного устройства, которое к тому же дает прибыль. «Никто не начнет разводить рыбу, если не хочет заработать, – добавляет он, пока мы подкрепляемся жареной угольной рыбой и гребешками размером с хороший оладушек. – Но нельзя все время думать только об увеличении объема продукции. Мы думаем о качестве, разнообразии и безопасности».
Перри Расо из Матунака, штат Род-Айленд, занимается моно-, а не поликультурой, но не кормит своих морских животных – а у него их, между прочим, 12 миллионов – вообще ничем. Расо разводит устриц; он один из представителей того поколения устричных фермеров, которых благословили на их труд практически все экологические организации. Крепко сбитый, небритый Расо, одетый в рыбацкую куртку с капюшоном, больше похож на борца из студенческой команды, которым он когда-то был, чем на самого «зеленого» человека в аквакультурном бизнесе. Свою ферму он основал, когда учился на последнем курсе, и вскоре уже торговал устрицами на рынках. «Я приезжал туда, оглядывался по сторонам и спрашивал себя: что я делаю среди всех этих чудиков? – вспоминает Расо. – Но потом я стал зарабатывать больше, начал есть местную пищу, и, знаете, она мне понравилась». Сегодня принадлежащий Расо устричный бар в Матунаке летом обслуживает по 800 человек в день.
В нескольких сотнях километров к северу в чистых водах вблизи залива Каско два жителя штата Мэн, Пол Доббинс и Толлеф Олсон, спустились по пищевой цепочке еще ниже моллюсков. Когда у них на глазах одна за другой позакрывались рыболовецкие компании, разоряя прибрежные поселки в их штате, они открыли в 2009 году первую в США коммерческую ферму по выращиванию морской капусты. Они начали с 900 метров морской капусты (ее выращивают на веревках), а в прошлом году у них уже было 9 тысяч метров трех видов водорослей, которые могут расти со скоростью более 10 сантиметров в день, даже зимой. Их компания Ocean Approved продает морскую капусту в виде свежезамороженных салатов и соусов в рестораны, школы и больницы прибрежных районов Мэна. Ферму посещают делегации из Китая, Японии и Южной Кореи: выращивание водорослей в Восточной Азии – бизнес общей стоимостью в пять миллиардов долларов.
Так что же, все будем есть морскую капусту? «А почему нет? – отвечает Доббинс. – Ведь так мы можем производить продовольствие, не распахивая землю, не теряя пресную воду и не используя ни удобрений, ни ядохимикатов. И делая это, мы помогаем очищать океан».
Джоэл К. Бурн–младший,
фотографии: Брайан Скерри,
NG июнь 2014
