Подводная охота

 

Подводная охота на кефаль: Средиземноморский губач в Черном море


Может быть, кому-то будет интересно узнать, что в таком знакомом многим подводным охотникам Черном море остаются загадки. Со времен Джеймса Олдриджа будоражит воображение появление какого-нибудь группера у берегов, скажем, Бетты или Судака. Однако большинство из вас, думаю, в чудеса не верит. А зря.

Практически все охотились на черноморскую кефаль. Наверное, это самая известная группа «охотничьих» рыб на черноморском побережье. Встречи с лобаном в наше время не так часты, как в шестидесятые годы, но, по нашим наблюдениям, в последние годы он становится вполне встречаемой рыбой, особенно в конце весны и начале лета по холодной воде.

Сингили - самая распространенная добыча из кефали, они встречаются повсюду с ранней весны до начала зимы. Остронос - помельче, поэтому на него охотятся реже, да и поголовье его в наше время совсем незначительно, впору заносить в Красную книгу.

Пеленгас, акклиматизированный в Черном море, в последние десятилетия стал обычной рыбой. Но если, скажем, в конце девяностых в районе Севастополя в конце мая-июне встречи с пеленгасами, чаще всего в огромных косяках, за день могли происходить сотни (!) раз, то в 2002-2003 годах в уловах большинства севастопольских охотников было зафиксировано пять-десять-пятнадцать этих рыб за сезон! В 2004 году пеленгас опять «пошел стеной», а в 2005-м шел, но совсем не густо. Про головача - есть и такая кефаль в этих водах - я только слышал. Ничего сказать про охоту на него не могу.

Подводная охота на черном море, подводная охота на кефаль, сингиль, остронос
 

А вот стрелял ли кто-нибудь средиземноморского губача в Черном море? Это тоже кефаль, похожая на сингиля, только чуть темнее и крупнее, с несколько более крупным брюхом и очень характерной щеточкой-бахромой на крупных губах. Наука считает, что губач является новым видом для Черного моря, до недавнего момента либо вовсе исключая, либо подвергая сомнению наличие его в черноморской ихтиофауне. Так и было до 1999 года.

Допускаю, что другие охотники просто не замечают различий между разными видами кефалей. Ведь часто многие вообще всю кефаль делят на остроносов, лобанов и пеленгасов. Причем только последних отличают четко, а в псевдолобанов записывают, бывает, и крупных сингилей. Последних же вообще чаще всего зовут «остроносами». Однако все мои товарищи, коим тоже удалось поохотиться на губачей, в один голос заявляют, что этот вид четко отличается от своих собратьев. И добывали мои коллеги вполне активно в 1999-2003 годах (хочу обязательно назвать имена моих старших товарищей по увлечению, чьи имена очень хорошо известны в Севастополе и не только: Валерий Тюпа и Владимир Насонов) эту рыбу именно из-за непохожести на других кефалей. Иногда по три экземпляра за охоту. Но - в строго определенных местах.

У Валерия Тюпы в дневнике помечено, что в 1988 году он добыл именно губача весом в 700 г. Как бывшему сотруднику Института биологии, ему не составило труда определить незнакомую доселе кефаль. Потом эта рыба исчезла из поля зрения охотников до 1999 года.

А еще один севастополец, Владимир Кириенко, сообщил, что еще в 1983 году подстрелил губача весом 1300 г, сам определил принадлежность рыбы именно к этому виду (по определителю Световидова) и отнес для уточнения в Институт биологии южных морей АН тогда еще УССР. Там подтвердили «диагноз», но почему-то никаких последствий в науке это событие не вызвало. А жаль. Возможно, что ихтиологи в какой-нибудь очередной научной «запарке» просто-напросто случайно съели за обедом «вещдок». Поверьте, не понаслышке знаю, что и такое редко, но случается... В. Кириенко еще и в следующий сезон пару раз стрелял эту необычную по виду кефаль. А потом она надолго пропала из уловов наших подводных охотников.

Так получилось, что самого первого губача, подстреленного в процессе подводной охоты и представленного «свежим» науке для полного «дознания» с глубокими последующими выводами, посчастливилось встретить мне 31 октября 1999 года. Вот как это было.

Как известно, с осенним похолоданием воды жизнь в море постепенно замирает до весны. Исчезают, прячутся горбыли и зеленушки. Нет ласкирей и ласточек. Уходят куда-то луфари с пеламидой. Одними из последних мигрируют к зимним убежищам зубарики. Эту рыбу можно встретить и в двенадцатиградусной воде. Как только стрелка термометра начинает дальше клониться к зиме, у охотника остается надежда на встречи с кефалью, и прежде всего с сингилями, которые сбиваются в огромные косяки.

Время собирания таких медленно кочующих в толще воды зимних стай может составлять от нескольких дней до нескольких недель. Все зависит от скорости падения температуры воды. Поэтому после того, как двенадцатиградусная отметка становится непреодолимой высотой, мы обычно практикуем поиски сингилиных стай. При этом можно повстречать и катрана, и камбалу, и - в последние годы - лаврака. Где-то с 2000 года в природе Черного моря происходят явные сдвиги температурного режима, и иногда в некоторых районах Крыма даже в декабре можно поохотиться в двенадцати-четырнадцатиградусной воде на не по-зимнему активную рыбу.

Год 1999 был обычным, и уже к концу октября наступили холода. Под водой начиналась зима, поэтому, бесплодно проискав зубариков и кормящуюся кефаль в некоторых излюбленных «летних» местах охоты, мы с Валерием Тюпой решили проверить места скопления готовящейся к зиме кефали. Начали с окрестностей Балаклавы. И не прогадали.

Вышли на ялике утром и довольно быстро добрались до нужной точки. Небо было хмурым, правда, с просветами, море спокойным, «тянул» не сильный, но устойчивый ветерок. Кто знает, что такое переодевание в ялике в ветреную холодную погоду без солнца, тот поймет наше предчувствие будущего возвращения с охоты на борт. Но мы набрали с собой одеял, сделали вигвам и быстро переоделись. А в воде всегда почему-то зимой поначалу теплее, чем на воздухе. Это потом все меняется и хочется куда-нибудь к каминчику, да с бокалом...

Маршрут мы наметили обычный для этих мест. Начали с бухты, проверили ее в разные стороны на наличие кормящихся последних стаек. Потом развернулись по солнцу и с дистанцией метров в сто двигались вдоль берега, кто поближе, кто подальше, задерживаясь на мысочках.

Только на выходе из бухты я повстречал первых кефалей. Там есть мысочек, уходящий под наклоном метров на пятнадцать, весь изрезанный пробитыми волнами ложбинами. В этих ложбинах получаются отличные засады на всех глубинах, по которым сегодня идет рыба, от дна до поверхности. Главное, чтобы рыба шла. В наш день она шла, причем часто и густо. Интересно, что рыба двигалась и по поверхности, и на глубине. Это я обнаружил, когда взял парочку на полутораметровом залегании и трех рыб на глубине метров в шесть. А когда нырнул к самому подножию, то обнаружил стайку крупных, кормящихся на дне сингилей. То есть рыба находилась на всех уровнях! Редкий день!

Когда наскучила засадная охота (мы не поклонники засад, больше занимаемся поиском), то я завернул в соседнюю бухточку, закрытую мощным обломком скалы, только чуть-чуть выходящим на поверхность. Камень стоит на перепаде глубин: со стороны моря на два-три метра глубже, чем со стороны берега. Всегда осторожно обхожу этот камень - за ним почти всегда открывается картина с кормящейся кефалью. Так было и на этот раз. Среди валунов поблескивали тела приличных сингилей. А сколько их было! Я завороженно смотрел на них.

подводная охота на кефаль

И в это время из-за скалы не спеша выкатилась другая стая кефали. Впереди шла здоровенная самка. Так я почему-то решил. Причем по размерам она больше тянула на крупного лобана или пеленгаса. Да и брюхо было, как у икряного «пилика». Мордочка была сингилиная, только губы и глаза какие-то очень черные, вокруг глаз вроде бы чернота и отсутствовало привычное желтое пятнышко на жаберной крышке... Все это происходило на расстоянии полутора-двух метров, да еще почти у самой поверхности, поэтому рассмотреть предводительницу не составляло труда. За ней шло еще два таких же незнакомых мне представителя ихтиофауны, а уж потом штук шесть сингилей, тоже не маленьких. Увереннно навел гарпун на первую рыбину, уже уходившую. Выстрел на мгновенье смешал ряды стаи перед ее исчезновением. Потом дернулось все кормящееся племя. Подстреленная рыба резко рванула в берег, затем вдруг как-то внезапно осела и без движений стала падать. Я уже абсолютно четко знал, что на гарпуне у меня незнакомый вид кефали. Но все равно в памяти отпечаталась «фотография» сотен метавшихся в панике рыб, спугнутых с места кормежки.

За секунды, пока я подплыл и нырнул за добычей, бухточка полностью опустела. Моя кефаль в полном одиночестве лежала на полянке среди валунов, не подавая признаков жизни. Не мешкая и волнуясь, я взял рыбу в руки. Это была незнакомая мне кефаль, да еще и очень крупная! Судя по обхвату моей руки и опыту лобанье-пеленгасье-сингилиной охоты, в рыбе было не менее полутора, а то и двух килограммов. Я вертел рыбину, рассматривая со всех сторон, радовался такой удаче. И разум мой помутился: начал снимать кефаль с гарпуна, не проколов ее иглой кукана. Эту непростительную глупость я потом ничем не смог объяснить себе, кроме как «головокружением от успехов» ~ если кто помнит еще, это цитата из произведений классика марксизма-ленинизма.

Как только наконечник вошел в тело рыбы, она стремительно рванулась прочь. Я только успел проводить глазами свою несостоявшуюся рекордсменку, пулей влетевшую в расселину среди камней. Нужно ли говорить про охватившее меня отчаяние?! Я, наверное, минут тридцать пронырял в этом закутке в поисках уснувшей рыбы. У меня не было сомнений, что рывок кефали, внезапно пришедшей в сознание, был последним и что она должна была быстро потерять свои силы. Я видел, куда вошел гарпун. Все оказалось бесполезным - море укрыло от меня беглянку навсегда.

Когда я, наконец, это понял, то принял решение во что бы то ни стало найти другой экземпляр неизвестной кефали. Их ведь было несколько вместе с моей несостоявшейся добычей. Сдвинувшись с места трагедии, я устроился на глубине метров шести, сделав встречную засаду среди двух валунов. Три раза я искал среди появлявшихся сингилиных косяков незнакомцев, совершенно ни на что больше внимания не обращая. И правильно сделал, ибо на четвертый раз на меня вышла смешанная стая. Я выстрелил в самого первого темного красавца, не промедлив ни секунды и особенно не рассмотрев остальных. Так хотелось получить неизвестный трофей! Рыба привычно, по-сингилиному, завертелась на лине, исполнив кульбиты и сальто, совершив серию сильных и частых рывков.

Я не позволил себе всплывать на поверхность, а сразу рванулся к добыче, и только когда пересадил ее на кукан, вдруг абсолютно успокоился. Как будто и не было предыдущей неудачи. Блаженно расслабился на поверхности и сразу же почувствовал зимнюю уже воду: холод напомнил о себе мелкой первой дрожью. Решил продолжить охоту. Вернулся в бухточку, расположился у выхода из нее и взял пару-тройку сингилей. Потом, переместившись, еще двух, да на мысочке еще нескольких. Два раза видел незнакомцев среди сингилей, но взять их уже не получилось. А вот таких крупных, как в первый раз, уже не видел. Так что рекордный мой заплыв стал рекордным наполовину - только по виду новой для Черного моря кефали.

Валерий, когда мы были уже в лодке, начал припоминать, что он действительно в 1999 году иногда начал замечать на своих охотах необычную по окраске и форме кефаль, только взять ее у него не получалось. Зато про первого и последнего (до 1999 года) своего губача рассказал вплоть до мельчайших подробностей. Такая информация просто заставила меня на минуту стать этаким «напыщенным индюком», потому что я считаю Валерия Николаевича величайшим мастером черноморской охоты. Вот и в тот день его кукан был гораздо весомее моего. Впрочем, такое случается почти всегда в наши совместные выходы. Каждый раз я не перестаю удивляться все новым хитростям и особенностям охоты этого мастера. Дай бог ему здоровья!

В севастопольском Институте биологии южных морей заместитель директора, кандидат биологических наук А.Р. Болтачев только руками развел при виде принесенной рыбки. Ученые очень просили найти им еще экземпляры средиземноморского губача, ибо факт его обнаружения в Черном море явился открытием в изучении ихтиофауны этого бассейна. Но как мы ни старались, только следующей осенью мне опять посчастливилось подстрелить представителя этого вида кефалевых. Экземпляр 1999 года весил 810 г при размере в 45 см, а экземпляр-2000 потянул на 786 г при длине 36 см. И хотя в течение всего двухтысячного года нам приходилось довольно часто встречать смешанные стаи сингилей с губачами, удача не сопутствовала нам до самой осени.

Вот так подводные охотники совершили еще один реальный вклад в развитие знаний о биологии Черного моря. Теперь, по прошествии нескольких лет со дня поимки первого губача, эта рыба все чаще стала попадаться в уловы опытных охотников. Из числа ближайших знакомых, сумевших уже неоднократно застрелить губачей у побережья Крыма, назову уже упоминавшихся в рассказе Валерия Тюпу и Владимира Насонова. А вообще сданные нами ученым-ихтиологам за это время экземпляры рыб, думаю, приведут к появлению в скором будущем новых научных публикаций. И не только о губачах...