Из трех промхозов Западной Сибири и из Трофейного хозяйства Смоленской области пришли положительные ответы! Пишу письмо в самый удаленный промхоз, сообщая, что приеду в августе.

*****

Ну, вот, я и в поезде. Огромный станковый рюкзак, ружье и молодая лайка Рада. Как долго я ждал этого, провожая поезда, уходящие куда-то на восток. Мечтал о том, как сейчас вот буду лежать на полке и писать эти строки. Моя Рада успокоилась на полу, играет радио, суетится проводница. А я лежу и думаю: на кой черт я прусь, сам не знаю куда.

*****

В Свердловске пересел на другой поезд. Около полутора суток в общем вагоне, да еще с собакой. Духота, давка. Люди спят сидя и валетом. Занимают даже полки для багажа. Постоянно пьют водку. К туалету не пробиться. Вахтовики возвращаются на работу шумно, не просыхая. «Собака-то твоя, чё, лаять-то умеет?» – в этой сутолоке отдавили ей уже все лапы и хвост не по разу, а она еще ни разу не огрызнулась.

*****

На вокзале в Нижневартовске еще хуже. Приехал в 12 часов ночи, до утра пришлось сидеть. Отвратительный зал ожидания. Маленькая комната без окон, лавки впритык, грязь, уйма пропащего народа. Мрачно. И настроение мерзопакостное.

*****

… Утром приехал в аэропорт. Привязал Раду к ножке лавочки, пошел в кассу. Вдруг, слышу истеричный лай, многократно усиленный прекрасной акустикой здания. Местные кошки собрались вокруг привязанной собаки и прогуливаются - перед самым носом.

Да, до Ларьяка сегодня уже не добраться, вылета нет. Придется сутки околачиваться в гостинице. Предстоящие полгода практики рисуются в самых темных тонах.

*****

Из Нижневартовска до Ларьяка добираюсь на вертолете. В окно иллюминатора открываются такие виды, просто дух захватывает. До самого горизонта одна сплошная тайга! Кажется, ее здесь больше чем неба. Отталкивая друг друга, мы с собакой весь перелет кидаемся от одного окна к другому, с любопытством рассматривая новые ландшафты.

Директор промхоза смотрит с удивлением: - «Ты кто такой?» - «Ну, это же тот парень, который письмо писал», - пришла на помощь секретарша. Освободившись к вечеру, директор садит меня в свой мотоцикл с коляской: - «Я тебя сейчас к охотнику отвезу, земляку твоему. Если возьмет тебя к себе, считай, что счастливчик. Потому что один здесь - загнешься». Глядя на цены в Ларьяке, я в этом и не сомневаюсь.

Земляка зовут Николай. Коля выделил мне в своем жилье целую комнату. Квартира у него вообще пустая: диван и телевизор, который не работает. Холостяцкая хата.

*****

Почти каждый день к Коле подтягиваются друзья, то один, то другой, то все вместе. Как в клуб. Посидеть спокойно, поговорить, выпить, по-мужски, без баб. Когда чай пьют, когда водку.

Временами Коле все это уже надоедает и гостеприимность хозяина «клуба» резко идет на убыль. Но мужикам-то идти больше некуда. И они резонно замечают: - «Ну ладно, Коля, ты не пьешь, но Студент-то пьет!?» Иначе как Студентом меня здесь не называют. По имени зовет только Коля, да еще директор промхоза. Я, поддерживая имидж, никогда не отказываюсь от выпивки, высиживая до конца, даже если это несколько раз за вечер сильно сказывается на моем здоровье.

*****

Сегодня с Николаем ездили на моторке за грибами. Два ведра белых за полчаса.

Рыбы в реках разнообразие! Мы едим ее варёную, жаренную, соленую, вяленую, этим и собак кормим.

Белок в лесу тьма тьмущая. В поселке их давят собаки. А Ларьяк – остров. Единственный вид транспорта – моторка. Да еще вертолет. В октябре охотники уходят на промысел в тайгу. Мне тоже дали участок в километрах ста от поселка. Река Мег-Тыг-Еган (названия здесь хантэйские). Будут у меня две избушки, капканы. Барин (так уважительно охотники называют директора) даже мелкашку обещал. Охотится, наверное, буду один. Участок Николая рядом.

*****

Уже несколько дней летит снег и холод до минус трех. Подготовка к промыслу идет полным ходом. Мужики ремонтируют бураны и нарты, закупают продукты, боеприпасы. Я тоже готовлюсь – насушил грибов, рыбы навялил, прокрутил клюкву с сахаром. На промысел меня собирают всем промхозом: кто приемник несет, кто лыжи запасные, кто нырики (обувь такая, к галошам пришивают грубое брезентовое голенище с ремешками). Со зверофермы мужики литров пять растительного масла приволокли. С аэропорта – канистру керосина.

Не знаю, что бы я делал без Коли. Мало того, что он два месяца кормит меня, и двух моих собак (вторую лайку Шилу мне одолжили на время), так он меня еще и в лес снаряжает. Обеспечил медикаментами, картошки дал (она здесь на вес золота). У самого боеприпасов не хватает, а со мной поделился, рацию, продукты, теплую одежду и обувь выделил из своих запасов. Не знаю, как буду расплачиваться. Денег он не возьмет, да у меня их и нету.

*****

За много километров идем на двух моторных лодках по реке в богом забытый поселок. Здесь магазин набит продуктами еще советского завоза, и цены тоже советские. Мужики закупаются в среднем тыщщи на две. Я - на все свои пятьсот рублей. Мешок самого дешевого пшена, немного гороха, риса, три банки тушенки, сахар, чай. Купил еще целый ящик кабачковой икры. Не потому, что уж так сильно ее люблю, просто цена банки кабачковой икры в этом магазине ниже, чем стоимость пустой стеклянной банки…

*****

Нижневартовский коопзверопромхоз уже дышит на ладан, нищий совсем, убыточный. Охотники забрасываются на участки на попутных бортах, исключительно благодаря связям директора. В конце концов, через пару недель попыток вылететь, мне тоже везет.

*****

Мечты сбываются! В 12.00 я спрыгнул с вертушки в болото. Следом, на специально склоченный плотик 2х2 м выбросили мои вещи. Ящики, мешки с бирками-тряпочками. Забрасывают одновременно двух-трех человек, и чтобы не перепутать вещи, каждый метит свой бутор, привязывая полосочки своей ткани. Я успел махнуть мужикам на прощанье и вертолет улетел. Наступила такая тишина, что зазвенело в ушах. Вот я и один. Сняв с собак ошейники, я осмотрелся, и, зарядив ружье, иду к избе. Весь оставшийся световой день переношу вещи и привожу в порядок свой новый дом. Между делом добыл трех белок. Сейчас я уже поел, накормил собак, слушаю приемник и пью чай. Выпил немного водки за приезд, плеснул сначала в печку местным духам, как учили мужики. Печь ответила легким взрывом, кажется, меня здесь приняли.

Из средств связи с окружающим миром у меня один радиоприемник. Рацию настроить самостоятельно не получается, и с охотниками соседних участков не поговорить.

*****

Первый день охоты. Встал до рассвета, прошел кратчайшим путем до реки, и сделал затеску-ориентир, чтобы найти потом дорогу домой.

Западная Сибирь – сплошные болота. Ориентироваться очень сложно, особенно, когда мест еще не знаешь. Иду по компасу, с утра на юг, потом на запад, а к вечеру поверну на север, пока не упрусь в реку. На реке находишь затеску и по ней выходишь домой. Пока это основной способ ориентирования.

Пошел снег с дождем… по дороге добыл глухаря, тетерева, нескольких рябчиков и белок.

В обед сел попить чай, развел костерок. Чтобы не возиться, достал спички из непромокаемой упаковки - охотничьи.

Допиваю чай, слышу, собака залаяла. Схватил ружье, побежал. Застрелил белку. Все собрал и ушел. Спички в непромокаемом бутыльке так и остались у кострища.

Вскоре встретил след соболя. Собаки у меня неопытные, по следу не идут. Троплю след самостоятельно. Снег с дождем кончился, но на каждой веточке весят капельки воды – иду, задеваю ветви, собираю на одежду влагу. Через несколько часов, наконец-то, держу в руках своего первого соболя!

Остановился: снял фуфайку, свитер, - выжал. Вылил воду из сапогов. Промок до нитки.

Одел обратно. Пошел на речку.

На реку вышел уже в темноте. Фонаря с собой по разгильдяйству, конечно же, нет. Понимаю, что затеску не найти.

Ночью стало подмораживать - дубею. Нужно ночевать. Коробок, лежащий в фуфайке, раскис. Непромокаемый набор с охотничьими спичками лежит где-то за много километров.

В кромешной темноте пытаюсь развести огонь из патронов.

В рюкзаке все тоже промокло. Единственная сухая вещь при мне: ксерокопия карты из восьми листов, упакованная в непромокаемый пакет. Мне из 8 листов нужны только два. Пытаясь намешать с порохом хотя бы что-то сухое, я прикинул, что вероятность оторвать от карты нужный мне кусок – всего 25 процентов. У меня есть целых 75 процентов сухого горючего материала! В темноте отрываю кусок от одного листа. Поскольку в этот день мне откровенно «фартит» – естественно, лишил себя самого нужного фрагмента.

Перепортил кучу патронов, но огонь развести так и не сумел. Ни-че-го не выходит.

Решил, что буду до утра что-нибудь делать, чтобы согреться. Стал рубить топором деревья. Десять минут порубил, - и обессилел, после целого дня маршрута. Срубил несколько жердей, постелил на болото, сделал небольшой плотик, чтобы было куда сесть, подозвал собак. Одну запихал себе под фуфайку, вторую положил на ноги. Всю ночь матерюсь, вою. Кажется, ночь никогда не кончится. Утром встаю полчаса, все суставы ломит, ноги затекли, тело одеревенело. Тринадцать часов просидел. Поел сырого мяса, пошел дальше.

Пытаюсь найти затёску. Весь день хожу то вниз, то вверх по реке, безуспешно высматривая свою метку.

Нашел профиль. Идеально прямую бесконечную просеку, оставшуюся после геологов.

Рядом с моей избой тоже профиль.

Показалось что вот он, знакомый ландшафт. Радости моей нет предела! Рывок, паника. Упал в снег. Передо мной незнакомая болотина.

Сел, успокоился, подумал. Болот-то дофига, а профилей мало. Прошел огромное болото, преодолел гриву, и узнал свое.

Последние километры до избы еле ползу, отдыхая каждые тридцать метров. Но только присяду, - коченею. Опять встаю.

Все-таки дошел.

Пришел к избе, а дверь открыть не могу. Дерево после оттепели разбухло, и дверь не двигается. Смешно будет замерзнуть у порога собственной избы!

Все-таки вошел.

Раскачегарив печь, что-то поел, выпил водки для согрева, включил приемник. Идет какая-то радиопередача, и надо ж такому случится, о выживании в дикой природе! Из динамиков струится красивый женский голос: - «Однажды мы с мужем заблудились в глухом дремучем лесу. Плутая, вышли на опушку, Ваня посмотрел через бинокль вдаль, взял направление, и вывел нас точно к машине. Когда я спросила его, как ты сумел сориентироваться, он рассказал, что все спутниковые антенны в этом районе направлены на Север».

Со мной случилась вторая за день истерика. Захлебываясь в собственном смехе, я катаюсь по полу.

Сутки сплю.

*****

Появился страх.

Вышел как-то на охоту, отошел на километр и обнаружил, что забыл компас. По краюшку-по краюшку, крадучись, иду к избе, боясь отвернуться-отвлечься на лай собак и потерять ориентиры.

В эти первые дни промысла я почувствовал, что смерть не так уж далеко ходит, и что раньше я не боялся тайги, просто потому, что не знал ее. Я даже не думал, что мороз и усталость могут быть такими изматывающими.

***
Тяжело! Очень устаю. Совершенно нет времени, даже дневник вести.

*****

Особенно добивают меня эти болота. Часами шлепаешь по чаче, как будто на одном месте топчешься. Хорошо, хоть в лесу много звериных троп. Пользуюсь ими, когда в попутном направлении. Настроение почти постоянно подавленное, одиночество гнетет. Эх, встретить бы сейчас Попова, что радио придумал, я бы его расцеловал! А еще тех, кто музыкальные программы по этой коробке передает. Вчера вертолет слышал. Единственный звук цивилизации. Для дум простор – никто не мешает.

Дичь здесь ни кем не пуганная. Тетерева подлетают сами, сядут на сосну над моей головой и разглядывают. Человека не видали. А глухари садятся на кедр прямо над моей избушкой. Рябчики, как куры бегают под ногами.

*****

Сегодня день рожденья. Хоть бы рацию настроить. Устроил себе отдых и баню. Ну, баня у меня: грею воду на печке, встаю в тазик и поливаю себя из ковша. Как ребенок, честное слово! Самому смешно. Еще надеюсь, что кто-нибудь придет в гости из охотников.

Вот и вечер. Нет, никто не пришел.

Пустил в избу собак. Здесь разговариваю со всем – с собакой, с печкой, с избушкой, с тайгой.

*****

Похоже, я адаптировался. Такие убийственные приступы тоски, что были раньше, больше меня не мучают. Однако, заметил за собой одну черту, которой раньше не было. После того, как поплутал в тайге, я неожиданно понял, что рассчитывать кроме как на себя, больше не на кого. И появилась осторожность. Вот, хотя б неделю назад. Содрал себе мозоль, а ходить все равно надо. Так как я ее берегу! Не дай бог, еще какая зараза пристанет.

*****

Ходил на несколько дней в другую избу. Когда вернулся, нашел записку.

На столе лежит листок, исписанный Колиным подчерком.

«Здравствуй, Леха.

1. Картошку и лук заворачивай в спальник.

2. Взял у тебя пару тушек белок собакам, сварил им мороженной картошки.

3. Если будешь капканить, а приманки нет, то вешай тушки белок, потом заменишь. Да и белок лучше кидай в ящик, а не на крышу. Снегом занесет, могут остаться до весны. Весной придет росомаха, или медведь и всю крышу разнесет.

4. Если есть фитиль, замени в лампе.

5. Дверь открывать будешь, с окна полетит лед на ламповое стекло, будь осторожен.

6. Керосин в банке под умывальником.

7. Леха, рация на передачу, по-моему не работает, включай только на прием. Все, на улице падера. Иду на озеро.»

И такой заботой и теплом повеяло от этих Колиных поучений.

*****

Сегодня добыл третьего соболя. Черный, как и первый. А кусается больнее, чем белка. Белковье, похоже, кончается. Я встал на лыжи. Пора в нырики залазить. Собаки уже больше по лыжне бегают, чем по лесу.

*****

Ну и ручки у тебя, Алеха! Все в парезах, ожогах, царапинах, ссадинах, мозолях, покусах, постоянно в саже, черные как у негра. Жду двадцатое. День рожденья Николая. Обязательно пойду к нему в гости! На участке Коли 6 избушек, но я точно знаю, в которой он будет двадцатого. Вот только надо еще ее найти, в километрах 15-20 от меня.

*****

Первый раз стряпаю ландорики (хлеб без дрожжей). Совсем недурно!

*****

Проснулся посреди ночи от ужасной боли в животе. Целый час загибался на нарах. Если аппендицит, или еще что-то серьезное, так и сдохнешь, в этой глуши. Рация не работает, санборт вызвать некому. Страшно.

*****

Уже два дня бью путик на север. Завтра снова идти. Решил полностью переключится на капканы. Что-то колено меня беспокоит. Как бы не стало нарывать. Вчера тихо, в узком семейном кругу отметил юбилей - месяц как я здесь. Месяц не видел ни одной человеческой души. Ничего. Скоро собираюсь к Коле на день рожденья.

*****

… Я плачу, хотя это больше похоже на вой. Плачу от боли, от того что прошел треть пути, а сил больше нет. Что теряю последний шанс выйти к людям. Что если даже хватит сил вернутся назад, то буду лежать и гнить в своей избушке…

Нога в районе колена болела несколько предыдущих дней. Даже не знаю с чего все началось. С каждым днем, все хуже и хуже.

Ночью 20 ноября нога так ноет, что терпеть невозможно. Температура поднялась, лимфоузлы в паху вздулись. Голова гудит. Воспаление уже выше колена пошло, нога раздулась. Надо, видно, вскрывать. Прокалил нож, протёр водкой кожу, попытался вскрыть, да куда там! Даже прикоснуться больно, - не хватает силы воли себя разрезать…

Единственная возможность встретиться с Колей – сегодня. Завтра где ты его найдешь…

С рассветом собрался, встал на лыжи. Морозно, минус тридцать. Лыжня до границы с Колиным участком у меня пробита. Нога хоть и не гнется, но идти можно. Лыжи катятся хорошо.

Дошел до конца своей лыжни, и начал идти в целик.

И вдруг, пошел ДОЖДЬ. Я такого никогда больше не видел. Лыжи сразу встали, снег на них налип огромной шапкой. Побарахтался немного в снегу, сел и заплакал. Успокоился.

Отогрел над огнем лыжи, смазал куском парафиновой свечки, которую нашел в рюкзаке. Лыжи покатили. Почти ползком добрался до Колиного путика. Вышел на проложенную бураном дорогу и вдруг почувствовал: держит. Отлично держит! Лыжи на веревку и дальше. Семь часов одна сплошная мука. Стараюсь не садится отдыхать, - потом не могу подняться. Все-таки дотащился в самом прямом смысле слова.

Коля взглянул на мою ногу и сказал: «Сегодня лечить будем. Если завтра лучше не станет, попытаемся вызвать санборт.»

А Коля молодец, видать, научен: в аптечке все необходимое вплоть до шприцов. Хотя, что ты хочешь, профессиональный охотник. Через каждые два часа Коля колет мне бицилин. На колено наложил повязку с ихтиоловой мазью.

На день рождения к Коле приехали два соседа. Первый вопрос: - «Что это такое к тебе приползло? Следы больно странные…».

В перерывах между уколами я, в свойственной мне манере, поддерживаю компанию: за двое суток мы прикончили все имеющееся в наличии спиртное.

*****

На следующий день мне уже легче. И если не жизнью, то тем, что хожу снова на двух ногах, я обязан Николаю. Мужики по рации мне привет передают, а Коля им за меня отвечает «Питявола Итя», что по-хантыйски «Здравствуй, друг».

*****

Дни летят один за другим. Настроение отличное. За что ни возьмусь, все получается! Даже хлеб, который пеку сам. Вот только, обнаружил, что собаки ходят по капканам. Не знаю кто именно. Шила успела убежать, а Раду я протащил на веревке по всему путику и у каждой съеденной приманки отлупил. Жду Шилу…

*****

Выскочил на свою лыжню по кругу, вижу – Шила приманку с капканов снимает. Отлупил.

*****

Завтра приедет Коля, будем пилить дрова. Давно его жду. Настряпал пельменей из мяса боровой дичи. Перемыл посуду. В избе прибрался. Все-таки первый раз гостей принимаю.

Шила уже три дня не появляется. Продолжает ходить по путикам. Она меня и раньше раздражала, а сейчас я ее просто ненавижу. До чего ж она ленивая, подлая, пакостливая, жирная, в конце концов.

*****

До вылета посадил Шилу на веревку. Скорее уже вернуть бы ее хозяину.

*****

Ох, и денёк сегодня, невезуха во всем.

Возвращался с Логиновской, что-то не поладили мы с Мег-Тыг-Еганом. Шел по реке, стал подниматься к капканам на берегу, ружье воткнул в снег, а оно «БУЛЬК!», и ушло. Лед к берегу примерз, со временем вода в реке упала, лед сломался и образовалась трещина всего-то сантиметров 10. Вот как раз в нее-то я прикладом и угодил.

Снег раскопал, сделал топором прорубь. Жердью измерил глубину. От сердца отлегло. Всего только по-шею. Крюком зацепить не могу. Принес две жерди. Одну рядом положил, чтобы влезать на лед, другую в дно реки воткнул, чтобы течением под лед не утянуло. Нырял, нерпа чертова. Ружье достал.

Километра не прошел, сошел с лыж – и, ухнул в воду. Лед под снегом тонким оказался. Повезло, рюкзаком станковым за край льда зацепился и повис на растопыренных руках. Вода черная показалась. Ноги течением под лед тянет.

Животный дикий страх. Подтянул потихоньку лыжи, вылез, на них и выбрался.

До избушки два часа ходу. Лыжи все в наледи. Темнеет. Пурга начинается. А ночевать в лесу мокрому …

Носки не промокли почти, нырики не дали. Как дошел до избы? Сам удивляюсь. Одежда заледенела. От напряжения кровь из носа пошла, ею все щеки до волдырей отморозил. Пришел уже ночью. На термометре минус двадцать. Пока шел, новый вид открыл «Студент Панцерный».

*****

Жду вертолет. Должны вывезти на выборы. Весь день колю дрова. Не мне, так другим пригодятся. Приезжал Коля, привез ключ от хаты и денег дал. Сейчас сижу, пеку хлеб. До обеда жду вертушку, а потом слышу по рации, что борта сегодня не будет. Дай, думаю, Леха, по путику сбегаю. И ушел.

Одну белку поймал, вторую застрелил, третью мыши съели.

Вдруг слышу, в сторону моей избы вертолет гудел-гудел, а потом на Ларьяк пошел.

Ну и ругался же я, пока эти два часа к зимовью возвращался. Как только себя не обзывал. Продукты выходят, а борт может больше и не прийти. Вернулся, а следов-то нет. Вертолет мимо шёл. Вот это счастье!!!

*****

13.00. Услышал как вертолет прошел севернее моей избы на восток. Передал мужикам. А потом как в кино, одна за другой отключаются рации. Сначала Палагин: - «Гудит, я пошел на вертушку». Потом Аввакум. А мне тесто жаль бросать, хоть оно еще и не поднялось. Печку раскочегарил, пеку ландорики, тут же с чаем их и уминаю. С Виктором по рации болтаю. Поздновато я борт услыхал. Крикнул Виктору, и бегом на площадку, а вертолет уже рядом. Собак схватил, прижал, борт на посадку заходит, такой буран поднял! Шапку сдуло, мешки разметало, Малой выскочил, помог загрузить. А вот мешок с пушниной к лесу унесло, хорошо командир экипажа заметил. Пришлось бежать за ним метров 70. Туда-то хорошо допрыгал, а вот обратно… Однако, успел обморозить и руки и уши.

За то в вертолете мужики уже самогон разливают. Весело долетели.

*****

Прошел месяц, я снова в тайге, в своей избушке, слушаю рацию.

Залететь-то я залетел, а вот как обратно выбираться… Может быть придется выходить на лыжах 120 км. Мужики говорят, что шансов у меня не густо.

*****

Шикую. Керосина полно, две лампы жгу. Всё. Капканы все сняты. Какая пурга сегодня! Кедры гнет как тальник, аж, страшно становится. В избе слышно как с деревьев хлопается снег. Упаковал вещи и помыл посуду, завтра утром подмету в избе. Вдруг случится чудо и борт придет.

Знаешь, иногда такие мысли в голову приходят. Ты представь, сейчас ночь, дверь распахнута, из избы струится свет и льется музыка. Я сижу, пишу, а кругом на сотни километров черная тайга. Соболь гоняется за белкой, из берлоги идет пар. И среди этой бескрайней тайги светится яркая точка – моя изба. Здорово, да?

Сегодня, закрывая западный путик, зашел в «конуру» к Коле. Оставил две шкурки соболей самых крупных, самых черных. Он столько для меня сделал, так хоть чуть-чуть с ним рассчитаться. Лично не стал отдавать, все равно не возьмет.

Какой сильный ветер! Хоть бы утих, а то вертолет не прилетит. Ждем-с.

*****

Какой мороз! Термометр зашкаливает. Дыхание шуршит. Не удивительно, что я сегодня на час раньше из спального мешка выпрыгнул. За полтинник, однако, - Лёва по рации сказал. Если борт не придет, я этого не переживу! Опять начинает давить тоска.

Урра!!!!!!! Вертолет!!!! Успел вырвать провода антенны и питание, свернул радиоточку, встал на лыжи, собаку на поводок и на площадку. Борт все ближе и ближе с северо-запада летит. Я кричу, прощаюсь с избой, тайгой, кричу, спасибо, тайга, что отпускаешь меня!!!

А борт, не меняя высоты и скорости, как ракета, мимо меня. Я, аж, рот раскрыл. Ан, нет, на разворот пошел! Экипаж хороший попался. Вертолет завис и вертикально ко мне на площадку сел. Дверь открывается. Коля. Было бы странно увидеть кого-то другого! Собаку первую кидаю, потом вещи. Поднимаемся, прощай, тайга!

*****

Сидим у Коли в доме, рассказываю ему о своих злоключениях. Он спокойно слушает. Не восхищается, конечно. Но и не ругает. А после очередной рюмки, наконец-то, высказывает свою позицию:

Если ты промысловик и по полгода проводишь один в тайге, то рано или поздно с тобой все равно что-нибудь случится, как бы ты не был предусмотрителен, осторожен. В конце концов, обстоятельства сложатся так, что ты встрянешь по полной. А вот как ты уже потом из этого вылезешь, вот это уже твой профессионализм, твой характер и твой опыт… Кто-то сразу умрет, кто-то застрелится, а кто-то выживет и дальше будет жить.

Доверие к Колиным словам у меня абсолютное. Все что он говорит надежно, достоверно, выверено опытом. Ни одного лишнего, пустого слова. И ни о ком ни разу плохого не сказал, как будто одни покойники вокруг. Или хорошо, или никак.

*****

Лето-2012 г., Кировская область

В июне еду к Коле в гости, после долгой разлуки.

Сестра только что привезла его на родину в Кирово-Чепецк.

Четвертая стадия рака.

Глядя на иссушенное болезнью тело друга, пытаясь не выдать накатившую на меня тоску, я жадно вглядываюсь в знакомые добрые глаза и вслушиваюсь в знакомый мягкий голос. Коля, не изменяя себе, курит сигарету, рассказывая байки из жизни общих знакомых...

Мы оба еще верим, пытаемся верить, что болезнь, поедавшая его последние два года, и диагностированная несколько месяцев назад, - отступит.

*****

Сегодня, 20 ноября. Танхой.

Каждый ноябрь, 20 числа, поздравляю Колю с днем рожденья, отправляя ему поздравления. Последние пятнадцать лет. Коля никогда не отвечает, да я и не жду. Сегодня впервые сижу с пустой открыткой в руках. Передо мной ненаписанные строки, на которых могли бы поместится и пожелания удачи, и короткая фраза о том, что я теперь на Байкале.

Со смертью Коли будто умерла частичка и моей жизни.

Но память жива.

Помню тебя, Николай.
 

Андрей Шалыгин PhD, DBA, Главный редактор National Explorer