Неожиданно к нам в Тихорецк приехал дядя Ваня, полковник танковых войск. Дядя подхватил мать, закружил по комнате. Вдруг посадил меня на одно плечо, сестренку на другое и зашагал, стуча тяжелыми сапожищами.
- Раз, два, три! Раз, два, три!..
Как-то вечером в субботу отец стал приглашать дядю ловить рыбу на реку Бейсуг.
- Сейчас не военное время, когда рады были вытащить из маленькой лужи окуней,- заявил дядя.- Нет, ты мне подай сома!..
- Сома не могу обещать,- ответил отец,- но если ты мастер по рыбной ловле, то можешь выловить щуку на десять кило, сазана кило на пять, карпа на шесть-семь! И напрасно обозвал наш Бейсуг лужей!
- Нет,- сказал дядя Ваня,- я хочу вас угостить сомятиной. Едем на Дон, а завтра вечером вернемся в Тихорецк.
- От Тихорецка до Ростова больше двухсот километров! - ужаснулась мать.
- Я эту дорогу знаю прекрасно,- не отступал дядя Ваня,- "Победа" моя в порядке! На Дону моторная лодка хранится у сторожа на пристани. А снасти у меня какие! На сомов, на чебака и на судака! В этом году я уже ездил на рыбную ловлю: какие добрые сомы там водятся! Собирайся!
Отец умолял взглядом мать, а она повернулась и ушла на кухню, зная, что не сможет отговорить его от рыбной ловли. Дядя Ваня вышел на двор и стал проверять мотор своей "Победы". Я подошел к нему и спросил:
- Дядя Ваня, а мне можно с вами поехать? Я окуней по полкило вытаскивал. Дядя засмеялся.
- Раз ловил окуней, значит у тебя есть квалификация. Берн удочки!
- Не утонул бы он в твоем страшном Дону,- сказала мать, услышав команду дяди.
- Наш Дон не страшный! - воскликнул дядя.- Это водная артерия, соединяющая Черное море через Волгу с Балтийским и Каспийским. А за племянника ручаюсь головой: вернется верхом на соме!
- Ну тебя! - улыбнулась мать.
Я накопал червей, взял коробочку с крючками, лесками, грузилом, блеснами и короткую бамбуковую двухколенную удочку... Дядя Ваня повел машину с такой скоростью, что через три часа мы приехали к донской пристани. Над водой поднимался легкий вечерний туман, противоположный берег лежал в лиловой дымке, и над широким, спокойным Доном, издавна прозванным тихим, зажглась первая зеленоватая звезда.
Дядя Ваня сдал машину на хранение сторожу, отсчитал деньги на бензин и масло для обратного рейса и стал собирать свои снасти на сомов: большие, кованые, отполированные крючки с острым-преострым жалом; плетеные шнуры, навощенные какой-то мазью для того, чтобы они не путались, не крутились, а ложились ровно; три бамбуковых удилища с проходными кольцами и небольшими катушками, на которых было намотано очень много тонкой, крепкой лески. Одну такую удочку, поменьше, дядя Ваня дал мне, сказав:
- Дарю тебе! Лови на нее рыбу, обтирай после каждой рыбалки, а катушку смазывай!
Отец выгрузил из машины снасти, провизию, одежду и перетащил в лодку. Дядя пошептался со сторожем, тот передал ему пакет, перетянутый бечевкой.
- Для себя, Иван Петрович, готовил. Но раз вы приехали, удружу!..
- Спасибо, приеду, рассчитаюсь рыбой,- ответил дядя и прыгнул в лодку.
Он завел мотор, послушал его работу, улыбнулся и скомандовал:
- Отваливаем!
Лодка сделала полукруг и стрелой полетела из городского плеса на простор. Когда скрылся из виду город и мы промчались мимо поселков, раскинутых на берегах, дядя Ваня направил лодку к луговой стороне. Не доезжая до берега метров двадцать, он выключил мотор, и лодка с ходу врезалась в песок Дядя Ваня толстой веревкой привязал ее к старой ветле и сказал мне:
- Пошли червей копать!
На носу лодки, за металлическими задвижками, была прикреплена окрашенная в зеленую краску легкая хорошо отточенная лопата. Вытащив ее, я сказал на берегу:
- Дядя Ваня, я столько червей в Тихорецке накопал! Зачем? же ещё?
- Молодец, что запасливый, но мы сейчас будем особенных червей копать: на донскую рыбу!
- И на сомов?
- Видишь ли, у каждой рыбы свой вкус. Мелкий сом берет этих червей, ну, а на крупного у меня особенная насадка.
- Черви особенные, сомовая насадка особенная,- удивленно проговорил я.- А какая это она, ваша особенная, покажете?
- Покажу!
И он грузно налег на лопату, вырезая влажные дернины и отбрасывая их в сторону. Я клал в ведерко невиданных мною зеленых, толстых червей. Дядя Ваня копал и рассказывал, что этих червей любит лещ, сазан, иногда судак...
Мы въехали в устье Дона. Отсюда не было видно берегов. Дон был огромный, как море, хотя дядя Ваня и говорил, что до моря еще далеко. Я с опаской смотрел на эти воды. Вдруг нагрянет буря. Куда мы денемся в небольшой лодке? Я пожалел, что мы не уговорили дядю поехать на наш любимый Бейсуг. Там от берега до берега можно рукой достать! И разве щука или карп плохие рыбы?
Пока я об этом думал, дядя что-то рассматривал на глади воды, примечал бурунчики над ямами и неожиданно скомандовал отцу:
- Бросай якорь! Здесь хороший омут.
Мотор заглох, и лодка тихо покачивалась на еле заметных волнах. Отец и дядя Ваня стали снаряжать удочки. Я открыл свою баночку с рыболовными принадлежностями. Одна из блесен на стальном поводке и на капроновой леске вывалилась за борт. Распутывая лески, я невольно подергивал и не заметил, как блесна стала кувыркаться в воде.
Вдруг я ощутил, что кто-то с силой выдергивает из моих рук леску. Я перехватил ее и почувствовал, что за бортом ходит сильная рыба. Сказав об этом отцу и дяде, стал торопливо выбирать леску, она чуть подалась и остановилась, словно зацепилась за корягу. Отец перешагнул через скамейку и ухватился за мою леску.
- Что насаживал? - спросил дядя Ваня.
- Там только одна блесна на поводке,- ответил я.
- Значит, судак! - авторитетно объявил дядя Ваня.- Подводи!
- Раз я поймал, должен и вытащить рыбу! - взмолился я.
- Бери! - согласился отец, передавая мне комок перепутанных лесок.
Я порывистым движением схватил все лески и дернул на себя. Руки мои почувствовали сильное сопротивление: кто-то там, в черной донской глубине, упирался.
Я потянул сильнее. Руки у меня дрожали, пальцы немели. Это ведь не окунь, а настоящий донской судак, или, как называют его в Тихорецке, сула.
Судак из придонной глубины рванул у меня леску так, что я подался вперед. Прикусив губы, я рванул в свою очередь.
- Не торопись! - услышал я спокойный голос отца.
Я крепче зажал комок лесок и потянул настойчивее. Судак подался, но сейчас же потянул назад.
У меня еще сильнее запрыгали пальцы, леска стала скользить. Шутка ли сказать, я впервые поймал судака, а вот как его вытащить, не знаю!
К счастью, судак скоро утомился и метр за метром стал подходить к лодке. Вот он оказался около борта, и тут же дядя Ваня ловко подхватил его подсачком.
Большая рыба забилась на дне лодки. На ее чешуе с капельками воды заиграл голубой свет луны.
- Вот это улов! - радостно воскликнул отец, беря судака в руки и вытаскивая блесну.- Добрых четыре кило! Молодец!
Я отдохнул, потом привязал к подаренной мне удочке, на ее тоненькую капроновую леску, самый лучший крючок, насадил штук пять красных червей и закинул приманку с тяжелым свинцовым грузом на дно.
Дядя Ваня показал, как нужно ставить катушку на тормоз. После этого снарядил мою тихорецкую удочку и тоже отправил насадку на дно.
Отец с дядей тоже забросили донки, наживив их зелеными червями. Сомовые снасти снаряжал сам дядя, груз у них был тяжелый, червей он нанизывал помногу. Вот он взялся за последний сомовий крючок, который был подвязан не на шнуре, а на веревке толщиной с палец. Завязав веревку за скамейку, дядя вытащил пакет, переданный ему сторожем пристани, и развернул его.
- Что это за приманка? - спросил я.
- Вот это и есть сомовья, особенная,- усмехнулся дядя.
- Чем же она особенная?
- Галочье мясо! - ответил дядя.
- Нет, ты, Иван, объясни толком,- вмешался отец.
- Говорю вам, что это настоящая галка, зажаренная в пере. Такую закуску обожают сомы! - Он насадил комок птичьего мяса на крючок, размахнулся и забросил с грузом в бурлящий омут.
Но рыба не брала ни у меня, ни у отца, ни у дяди! Спускалась ночь, подул холодный ветер, зарябил воду. Где-то далеко-далеко закрякали утки, потом над нами низко пролетел табунок чирят, со свистом прорезая воздух. Близко всплеснулась рыба, потом вторая, и неожиданно за омутом заходили волны и качнули лодку.
- Слышишь, их степенства, сомы, выходят! - тихо проговорил дядя.
И опять все замолкло, угомонился и ветер, только лодка чуть покачивалась на широкой глади Дона. Меня стало клонить ко сну, но вдруг загремел тормоз на моей новой удочке. Я вздрогнул и схватил ее. Какая-то рыба сматывала мою леску, уходя в темную глубь реки.
- Придержи катушку! - скомандовал дядя.- Останови рыбу!
Я обхватил рукой катушку, но леска так и рвалась, конец удилища сгибался к воде! Боясь выпустить добычу, я спустил немного лески.
- Наматывай! - воскликнул дядя, хватая подсачек.
Я успокаивал себя: "Один судак есть! Если второй сорвется, не будет беды!" Рыба сначала покорно шла к лодке, потом вдруг рванулась и потянула в сторону. Я ослабил катушку, леска смоталась метров пять и остановилась. Я стал наматывать снасть на катушку - рыба без сопротивления двигалась к лодке.
- Да это чебак! - воскликнул дядя Ваня.
- По-твоему чебак, а по-нашему лещ,- поправил его отец.
- Все равно это рыба! - сказал я волнуясь.
Широкий бронзовый лещ плашмя подходил к лодке.
Я стал медленно поднимать конец удилища, а дядя подхватил добычу в подсачек. Лещ забился только в лодке, и отец осветил его фонариком.
- Не меньше судака! - заявил он.- Смотри, Иван, сынишка дает нам фору!
- Цыплят по осени считают,- ответил дядя,- а рыбу после зари взвешивают. А вот что с нами добрый рыбак сидит, это верно!
Я снова нанизал на крючок кучу красных червей и закинул его в воду.
И опять тишина, баюкающие всплески волн. Я не в силах был бороться с одолевающим меня сном. Постлав свой пиджачок, растянулся на дне лодки, а дядя заботливо укрыл меня своей кавказской буркой.
- Поспи! - сказал он.- Мы с отцом посмотрим за твоими удочками!
Я открыл глаза, когда небо светлело. О борта лодки бились легкие волны, поднятые предутренним ветерком. Над головой кружились белокрылые крикливые чайки, стороной прошли кряковые утки. Где-то в туманной дали утра свистели кулики. Отец и дядя с напряжением следили за лесками. В лодке рядом с моей добычей лежали еще два крупных леща, один соменок кило на три и судак поменьше моего.
- Ну, рыбак,- сказал дядя Ваня, заметив что я проснулся,- дела наши неважные: нет сомов! Вставай завтракать!
Отец разложил на скамейке закуску, вынул из рюкзака термос. Мы выпили по стакану горячего чаю, поели пирожков и стали осматривать снасти.
Ветер усилился, небо стало сумрачным, словно надвигалась туча, хотя ее не было видно. У отца и дяди стали брать лещи.
- Косяк лещовый подошел! - поговаривал дядя, орудуя подсачком. Лови, пока ловится!
Мы с азартом вытаскивали лещей. Но этот клев так же неожиданно кончился, как и начался.
- На нас и этого хватит. Теперь хоть не стыдно сестре на глаза показаться! - успокаивал себя дядя, но я знал, что он не оставил своей мечты о сомах: и дорогой в машине и на лодке он все время твердил только о сомах. Мне казалось, что и к нам в Тихорецк он заехал не только, чтоб навестить родственников, но и чтобы пригласить моего отца, заядлого рыболова, на ловлю сомов. И сторожа на пристани заранее предупредил, и тот приготовил ему жареную галку.
Но сомов не было! Они не брали никакие приманки! "Их степенства" отбыли из омута! А было предрассветное время - самый сомовий клев!
А тут еще отец подзадорил дядю:
- Тащились за две сотни километров, а где твои сомы?
- Не пойму!..- упавшим голосом проговорил наш полковник.- Подождите-ка! - Он ухватился рукой за сомовий шнур и сильно засек и вытащил соменка килограммов на шесть.- А это тебе не добыча? Нет, брат, сом должен брать! - уверенно сказал он.- Должен!
Заходил шнур у отца, который минут пять боролся с сомом. Тот рвал снасть, раза два показывался на поверхности, пений воду, разбрасывая брызги. Все-таки отец подтянул его к лодке и вытащил с помощью дяди. Сом был больше метра длиной!
- Ну, чья правда? - торжествовал дядя.- Вот тебе и сомы? Отец широко улыбнулся.
- Я этот омут знаю! - уверял дядя.- Пятый раз здесь рыбачу. Один донской казак, старый рыболов, мне указал эту яму. Рассказывал, после войны здесь морские мины расстреливались...
Тут вдруг напружинился, чуть накренив лодку, шнур с насадкой из галочьего мяса.
- Выбирай удочки! - скомандовал дядя.- Большой взял, все запутает.
Мы быстро смотали шнуры и стали следить за дядей. Сом упорно и быстро забирал шнур. У ног дяди оставалось только несколько кругов снасти, и он крикнул отцу:
- Срежь крючки, подвяжи конец к моему шнуру! Пока не утомим сома, его не взять! Это не пудовик, а сомовый староста!
Отец выбрал шнур покрепче и морским узлом подвязал к бечеве. И во-время! Узел подвязанного шнура сразу ушел в воду. Когда сом остановился, дядя стал подтягивать его к лодке. Сом чуть подался, а потом так рванул, что шнур вылетел из рук дяди, и он подхватил его за бортом. Снова дядя с силой потянул на себя снасть, но рыба не подчинилась ему.
- Ну и чертяга! - хрипло обругался дядя.
- Ой, порвет снасть! - крикнул я.
Все мы с опаской следили за шнуром. Крепкая веревка натянулась струной, но сом уже шел легче. Вот показался узел, завязанный отцом.
Внезапно недалеко от лодки появилась громадная черная голова и два длинных белесых уса. Хищник взметнул хвостом, обрушив на лодку волну. Мы невольно подались к борту, и волна перекатилась через нас. Вырвав у дяди шнур, сом резко пошел вглубь.
- Вычерпывай! - закричал дядя, шаря руками в воде и вытаскивая из-под скамейки ведро.- Быстрей!
Еще один такой удар хвостом, и наша моторка пошла бы на дно! Я стал черпать ведром воду, отбрасывая днищем всплывших вверх брюхами лещей, но двое, из них и сазан, очутившись в воде, ожили. Они плавали, обходя мой пиджачок, дядину бурку и отцовскую куртку.
- Видели? - с восхищением воскликнул дядя, поймав, наконец, шнур,- пуда на три будет!
Утянув метров сто шнура, сом остановился...
Из-за Дона блеснули малиновые лучи солнца. Вдали вырисовывались вершины прибрежных деревьев. Через Дон с граем летели вороны, грузно взмахивая крыльями. - Что же дальше делать? - спросил отец.
- Бери весла и греби к берегу, я нарощу шнур,- ответил дядя, взглянув на мотор.- Лодку сейчас не заведешь - в моторе вода.
Отец вставил в уключины весла, я поднял якорь со дна, и мы медленно стали двигаться к луговому берегу. Когда снасть натянулась, сом покорно потянулся за кормой. Я уже видел камыши, различал на берегу строения, но сом снова так рванул, что лодка пошла боком в сторону города.
- Ого! Глядишь без мотора скоро в Ростове будем! - проговорил дядя, наматывая шнур на руку. - Греби, греби! - командовал он.
Но как отец ни напрягался, он был не в силах повернуть сома обратно. Лодка медленно двигалась в том же направлении.
- Вот леший! - воскликнул отец, смахивая рукавом пот с лица.
- Греби! - торопил его дядя.
Минут двадцать сом тащил нашу лодку против течения, наконец, угомонился, подчиняясь воле отца. Мы двинулись к берегу. Дядя высмотрел песчаную отмель и показал на нее:
- Причаливай вон туда и бери топор! Я подведу сома к борту, бей чуть выше хвоста: там у него вся сила! Перерубим хребет - значит, наш будет?
Подо дном лодки зашуршал песок. Я схватил якорь, прыгнул в воду и бросился к берегу. Отец сделал несколько взмахов веслами, выдернул их и схватил топор. От напряжения у дяди посинели руки, налились жилы. Он стал медленно подводить рыбу к лодке, встав на нос и пропустив отца на корму. Я смотрел с берега, вооружившись багром.
Мы были мокрые, усталые, но не замечали этого. Сейчас добыча владела всеми нашими помыслами. Такого великана я видел впервые. А что если дядин превосходный крючок зацепился только за толстую губу чудовища? Ведь он может его вырвать вместе с мясом и уйти от нас!
Сначала показалась сомовья голова, потом - черный хребет. Сом был не меньше нашей лодки. Он шел без сопротивления. Шнур торчал из его пасти - значит, он заглотил жареную галку целиком и крепко сидит на крючке!
Дядя осторожно подтягивал донского великана к лодке. Вот сом очутился рядом с ней, подставив отцу хвост. Дядя кивнул, и отец со всего размаху ударил чуть выше хвоста. Сом взметнулся вверх, но его силы уже иссякли. Отец перерубил ему позвоночник Дядя спрыгнул в воду, обмотал шнуром сомовью голову и, выскочив на песок, крикнул мне:
- Помогай!
Мы выволокли тушу великана на песчаную отмель. Четыре коротких нижних уса бороздили песок.
- Хорош купчина! - усмехнулся дядя и с наслаждением растянулся на теплом песке.
Н. Ловцов, М. Райзман
|
|