Началось с все с того, что я заинтересовалась опытом создания лесных питомников в Рязанской области. Их не так много в регионе, хотя когда-то практически в каждом лесничестве предпочитали для проведения лесовосстановительных работ использовать посадочный материал, выращенный в своем питомнике. В наши дни к такому опыту пытаются возвращаться. Плюсов много. Другое дело, что говорить о массовой поддержке этой идеи в лесничествах пока рано.
Игорь Васильевич Егоров, начальник Спасского лесничества, как раз из тех, кто решил создать питомник, причем не традиционный, а по принципу выращивания сеянцев с закрытой корневой системой.
В Рязанской области такой питомник пока единственный. Причины вполне объяснимые – дорогостоящее это дело. Есть ли смысл так тратиться?
Игорь Васильевич убежден, что результат оправдывает средства:
– Расходы на выращивание посадочного материала с закрытой корневой системой в два-три раза больше, чем на выращивание сеянцев с традиционными методами. Однако приживаемость растений за счет полностью сформированной корневой системы — практически стопроцентная. Я, когда заинтересовался темой, перечитал много специальной литературы. Такая методика лет сорок назад была предложена финнами. За четыре десятилетия состоятельность идеи нашла подтверждение, и несмотря на дороговизну, получила распространение и одобрение в других странах. Прежде всего, это возможность не травмировать корни при пересадке, а также высокая засухоустойчивость посадочного материала. Очень важно, что сокращаются сроки выращивания посадочного материала чуть ли не вдвое (в теплицах саженцы для достижения стандартных размеров растут в два раза быстрее, чем в открытом грунте). Помимо этих преимуществ, можно проводить посадки в течение всего периода вегетации. Тогда как у сеянцев с открытой корневой системой существует регламент до и после окончания вегетации. Можно сказать, что я проникся и решил опробовать методику, еще когда работал в Переделецком лесничестве, а опытную теплицу получилось установить уже здесь, в Спасском лесничестве. Моральную поддержку в этом начинании получил от Надежды Валентиновны Орловой — нашего инженера по лесовосстановлению. Мы даже ездили в Карелию к моему сокурснику по институту, познакомились там с опытом выращивания культур с закрытой корневой системой.
– Теоретически – впечатляет. А на практике?
– На практике взошли все семена, и выглядят сеянцы красиво, но думаю, что могли бы и лучше. Земля, которую мы приобрели, похоже, не соответствует должному качеству. Многие, покупая грунт для дачных теплиц на привозах, по этому поводу ругаются. Деньги берут большие, а земля, как мертвая. Другое дело, что мы только начали – будем вникать. Надеюсь, все получится.
– Игорь Васильевич, недавно узнала, что вы сугубо городской житель. Родились, выросли и школу окончили в Рязани. Если не секрет, почему выбрали лесное хозяйство?
– С детства лес полюбил, когда в пионерских лагерях отдыхал. Интересно было. Помню, родители даже выписывали для меня журнал «Юный натуралист». После школы поступил в Муромцевский лесной техникум. Работал в Томской лесоустроительной экспедиции, потом армия. Сомнений, что, демобилизовавшись, выберу что-то другое, не возникало.
– Для вас существуют какие-то четкие принципы, по которым вы уже столько лет работаете в отрасли? Наверное, могли найти что-то другое?
– Мог бы, но не искал, а выбрать что-то одно, особенно значимое по работе в лесу, невозможно. Здесь все важно. Любить лес, понимать, чувствовать проблемы, стараться их решать. Не всегда получается, но надо делать свое дело. Даже вернувшись из армии, когда устроился работать в Вандовское лесничество, располагавшееся между Криушей и Шехмино, я даже не задумывался, почему выбрал для себя такую работу. Дел хватало, и проблемы были те же самые, что и сейчас. Но все течет, все меняется, и надо в этом времени жить. Это как в книжке с картинками: на одной странице одна картинка, на другой – другая. Помню, контора Вандовского лесничества располагалась в маленькой лесной деревушке, где были своя лесопилка, грибоварня. В конце восьмидесятых годов деревня постепенно опустела. Какое-то время люди еще навещали родные места, а потом постройки развалили, и на месте этой деревни посадили лес.
– А что чаще всего вспоминается, если говорить о работе?
– Шоком был 2010 год. Годы труда, полученные результаты были как будто вычеркнуты. Как будто и не сажали лес, не ухаживали за ним. Его просто не стало. Я видел, как лесники с полувековым стажем работы плакали от того, что не могут противостоять разбушевавшемуся огню. Никогда не забуду ужас в глазах людей, когда горели деревни: Криуша, Требухино, Передельцы… Моя супруга работает в школе, и иногда мне случается общаться с ее учениками: «Если мечтаешь стать лесником, какие шаги надо предпринять?» – «Быть лесником. Это звание еще надо заслужить» «А кто, по вашему мнению, никогда не сможет стать лесником?» – «Проходимец, а лесник останется лесником». Те, кто живет и работает в лесу, как правило, честно выполняют свою работу. Я предлагаю вам навестить одну такую семью, проживающую в Тонинском лесничестве…
Рано утром следующего дня в сопровождении Игоря Васильевича и инженера по лесовосстановлению Надежды Валентиновны Орловой мы отправились в гости в семью Шубиных – Михаила Ивановича и Валентины Леонидовны.
Дороги, которые нас выбирают
Надежда Валентиновна Орлова, инженер лесных культур в Спасском лесничестве, убеждена, что работа в отрасли для нее была предначертана свыше. О себе и о судьбе родных мест она рассказала по дороге в Тонинское лесничество. От Киструса, некогда богатого купеческого села, лесничество находится в двадцати километрах. Путь вроде недлинный, но дорога в некоторых местах напоминает стиральную доску. Причем даже хороший автомобиль на высоких рессорах двигается шумно.
– Устаете, наверное, ездить по таким дорогам?
– А что делать? Привыкли. Работа такая. Вся жизнь связана с этими местами. Раньше вроде не отпускали, а сейчас я и сама не тороплюсь, – говорит Надежда Валентиновна. Она убеждена: человек, проживший в лесу много лет, прирастает к нему корнями…
Отец Надежды – Валентин Суратов – проработал лесником около сорока лет. Начинал с сучкоруба, и со временем знал не только все, что относилось к работе в лесу, но разбирался в целебных травах, кореньях, повадках лесных зверей, безошибочно определял голоса птиц. «Для нас настоящим праздником было, когда отец брал нас с сестрой побродить по лесу. Все объяснял, все рассказывал. Много лет прошло, уж давно заросли те тропинки, по которым мы бродили, а память жива, и мне кажется, я могу пройти по ним с закрытыми глазами», – поделилась сокровенным Надежда Валентиновна.
По ходу движения она попросила остановиться у небольшой деревни, возле домов с покосившимися крышами: «Пойдемте, я вас познакомлю с селом Старое Тонино, в котором училась». Пока идем пешком до села, рассказывает:
– Я росла в многодетной семье. Понятно, что родителям непросто было поднимать шестерых детей, но они никогда не опускали рук, не сидели без дела, все было споро и дружно. Сначала мы жили в маленьком поселке лесозаготовителей Дружба, окруженном лесом. До школы приходилось добираться километров пять пешком. Мы редко ходили в сопровождении взрослых, чаще шли сами. Со временем поселок приказал долго жить – нас переселили в другое село, откуда до школы добираться было намного ближе, – рассказывает Надежда Орлова.
Окружающие картины взор особо не радовали, хотя сельская улица как бы и асфальтирована. В начале этой дороги, сразу за старым парком бывшей барской усадьбы, большими буквами белой краской на асфальте с ошибкой выведено слово: «Глуш!». Слева от дороги полуразвалившееся здание школы из красного кирпича, а рядом – обелиск павшим в годы Великой Отечественной войны, куда еще иногда приходят жители – у подножья относительно свежий венок. По словам местной жительницы, которая вышла из дома, услышав лай собак, в деревне постоянно живет около 50 человек.
– Иду по этой улице, и сердце разрывается, – вздыхает Надежда Валентиновна. – А ведь как весело было здесь во времена моей юности. Молодежи полно, детишки в догонялки играют, гармонь по вечерам слышна. Вон там выпасы были колхозные, а ближе к нам, у дороги, правление колхоза. Много жителей было задействовано на работе в лесничестве. Сейчас вот, сами видите, места стали глухоманью называть, а ошибка в написании не столько грамматическая. Я думаю, это – ошибка жизни. Нельзя было людям покидать эти места, не зря же они столетия назад кем-то были на жительство облюбованы. Недалеко – озеро Святое, в котором вода никогда не цветет. В лесу – грибов и ягод великое множество. Понятно, что и зверь, и птица всякая здесь всегда водились, и рыба в озерах – все как положено…
Пройдя по улице метров триста, возвращаемся к машине и продолжаем путь к намеченному месту. Обращаю внимание на аллею шикарных елей.
– Эти деревья мы по молодости сажали при помощи лесопосадочной машины, – уточняет Надежда Орлова и улыбается. Говорит, что визгу во время такой работы было много, уж слишком специфичная была техника. – На пне, бывало, так подкидывало, что из кабины можно было далеко улететь, потому что в боковинах никаких загородок не предусматривалось. Случаи были, и не всегда такие полеты вызывали смех. Зато вот видите – посадки ровненькие. Любо-дорого смотреть…
Где родился – там и в дело сгодился
Эта поговорка очень хорошо подходит к участковому лесничему Михаилу Шубину. Сам он в своем предназначении даже не сомневается. «Здесь дед мой родился и рос – Иван Власьевич, отец Иван Иванович. Стало быть, и мое место тоже по судьбе определено».
Возле дома лесничего – развесистая яблоня. Листья уже опали, а яблоки еще висят. Игорь Васильевич срывает одно, а на мой вопросительный взгляд (дескать, немытое же) получаю простой ответ: здесь все натуральное и экологически чистое.
– Мы не успели все яблоки снять. В этом году их много было. Собрала, чтобы не гнили, отнесла в яму, и тут же кабаниха с выводком. Хоть бы испугалась. Нет ведь, – говорит супруга лесничего Валентина Леонидовна и объясняет:
– Живности и другой в наших лесах хватает: зайцы, лисы, лоси, волки.
– Во-о-лки… Не страшно?
– А чего их бояться. Пусть они боятся. Численность мы их контролируем. Я ведь в местном заказнике еще по совместительству егерем работаю, – уточняет Шубин.
– Отстреливаете? Не жалко? Они же санитары леса…
– Это же волки! И порой они очень даже наглеют. В прошлом году один такой «серый брат» белым днем у соседа в огороде загрыз теленка и удрал. Но это одиночка, а лет пять назад мы облаву устраивали, потому что в начале осени, когда у них пора приходит молодежь обучать, стая перерезала у одного местного 35 овец в загоне, – говорит Михаил Иванович.
Постепенно разговор переходит на другие темы: о том, чем приходится заниматься, когда до ближайшего села 17 километров. Шубины без дела не сидят.
– Здесь ведь когда-то был рабочий поселок, а сейчас только на лето дачники приезжают. Контору-то вот забросили. Вроде как и без надобности, потому что я вышел – и уже на работе. Дела известные. С утра уже в разъездах. Сами понимаете, без внимания лес, особенно в пожароопасный период, оставлять нельзя. К сожалению, дураков хватает: то костер бросят непотушенным, то окурок в сухую траву. Начинающиеся возгорания проще остановить. Тут главное – навык, – объясняет Михаил Иванович.
– Красиво тут у вас, но скучно, наверное?
– Почему? У нас работы хватает: скотина, огород, пчелы. Ходим с женой на питомник, который недалеко разбили. У нас там сосенки и елочки подрастают. Вечером любим посидеть с женой на берегу, а на вечерней зорьке пойти на рыбалку. Хорошо.
Валентина Леонидовна, живущая с раннего возраста в поселке (ее родители – переселенцы с Украины, отец был в поселке электриком, заводил дизель), на судьбу тоже не ропщет: «Тишину люблю. К тому же сейчас все просто: хочется что-то купить или куда-то поехать – садишься на машину и едешь. Дети нас регулярно навещают, внуки. У нас их пятеро. Каждый Новый год насыпаем горку, сотовая связь работает. В доме, как и в любой городской квартире, все давно обустроено. Мы с мужем даже в мыслях не держим, чтобы куда-то уехать из этих мест. Здесь все родное, все рядом – и дом, и работа. Недалеко, в Ижевском лесничестве, у нас дочка работает. Какие надо обсудить вопросы по работе или что еще – созваниваемся…
За разговорами время летит быстро. Однако пора. Перед отъездом с большим трудом уговариваю Шубиных сфотографироваться с собакой. Симпатичный пес породы бигль вел себя беспокойно. Он был готов тут же отправиться на охоту, а его заставляли позировать.
– Приезжайте еще, – пригласила Валентина Леонидовна, – на рыбалку сходим, по лесу погуляем. Что вы там в городе видите? Суета одна и духота…